Частицы русского языка – при всем их разнообразии, при всей неопределенности границ – «все находятся во власти синтаксического употребления» (В.В. Виноградов). Они принадлежат, по определению И.И. Мещанинова, к «словам-синтаксемам» [1]. Но определить специфику синтаксического характера частиц в целом, для всего класса слов, как это можно делать для союзов и предлогов, – не представляется возможным. Это объясняется не-единством частиц, отсутствием у них общих категориальных свойств.
С точки зрения функциональной, частицы современного русского языка делятся прежде всего на две группы: 1) частицы – оформители различных модальных значений предложения; 2) частицы акцентирующего типа. Частицы первой группы, в свою очередь, разделяются на несколько разновидностей – в зависимости от характера модального значения, оформителями которого они являются. Можно выделить следующие разновидности модальных частиц: 1) частицы, создающие различные значения объективно-модального плана: ПУСТЬ, БЫ, ДА, ДАВАЙ; 2) частицы, оформляющие значения коммуникативной модальности [2]: РАЗВЕ, ЛИ, НЕУЖЕЛИ; 3) частицы, оформляющие построения разговорной речи с субъективно-модальными значениями: ВОТ ТАК, ВОТ ЕЩЕ, ТАК И, ТОЖЕ, ОХ И, НУ И и др. [3] Синтаксичность всех этих многочисленных частиц заключается в их модальном характере, в их участии в выражении модальных значений предложения.
Частицы второй группы отличаются синтаксичностью другого рода – они способны выражать отношения и связи между синтаксическими единицами. Таким образом, слова-частицы служат для выражения грамматических отношений двух родов: «либо объективно-синтаксических отношений между словами в словосочетании, в предложении, либо отношений всего высказывания или предложения к реальности, называемых субъективно-объективными, или модальными» [4].
Частицы акцентирующего типа, с точки зрения синтаксического назначения, представляют особый интерес. Их синтаксические свойства в известной степени могут быть сведены к двум основным функциям: участие в актуальном членении предложения и функция связи, подобная союзной.
Однако и то и другое назначение одних и тех же слов (ТОЛЬКО, ЛИШЬ, ДАЖЕ, ТОЖЕ, ХОТЯ БЫ и др.) всегда анализируется вне связи друг с другом, и чаще всего – при описании того или иного синтаксического явления: актуального членения предложения [5], сложного предложения, конструкций, осложняющих простое предложение. Подлинная же картина функционирования акцентирующих частиц может быть представлена только на основе описания каждого слова во всех его употреблениях.
Пословные описания отдельных частиц, сопоставление их различных функций, а также сопоставление употреблений разных частиц акцентирующего типа говорят о том, что данные слова – это частицы текста [6]. Их лексические значения таковы, что всегда служат для обозначения каких-то отношений – или в плане коммуникативно-синтаксическом, или в плане конструктивно-синтаксическом. Возможное же их употребление в изолированном предложении (в заголовке, например) представляется обусловленным:
I. Употребление акцентирующих частиц связано, прежде всего, с задачами коммуникативного характера. Причем, роль этих слов не ограничивается участием в оформлении актуального членения предложения. Коммуникативный аспект предложения включает в себя кроме актуального членения грамматическую актуализацию (значения наклонения и времени), а также различные «дополнительные» значения, которые именно и оформляются частицами и модальными словами [7].
Так, предложение: Наверное, и завтра будет дождь, номинативное значение которого составляет существование дождя, на коммуникативном уровне характеризуется значениями синтаксического индикатива и будущего времени (глагольная форма «будет», а также дополнительное, контекстуальное выражение будущего времени «завтра»), субъективно-модальным значением предложения («наверное») и указанием на то, что дождь есть сегодня, был вчера … (И).
Частицы служат не для расстановки акцентов в «готовом» предложении, как это принято считать [8], хотя связь частиц с логическим ударением несомненна, а для особого выражения определенных смыслов. Получается, что в один смысл – тот, который лежит на поверхности и воспринимается непосредственно, если предложение вырвано из контекста, т.е. составляет номинативное содержание предложения, – вкладывается другой смысл, предопределенный содержанием предыдущего предложения или более значительной части текста. Один смысл (номинативное значение) служит другому, главному, составляющему существо всей направленности мысли говорящего.